85d1c645     

Толстой Алексей Николаевич - Собрание Сочинений (Том 2) (-)



Толстой А.Н.
Собрание сочинений. Том второй
ПОВЕСТИ И РАССКАЗЫ
ПОРТРЕТ
1
Я разбирал старую библиотеку в Остафьеве, родовом, теперь оскудевшем
именье графов Остафьевых, последний потомок которых мотается еще где-то по
свету.
Среди исторических и масонских книг попалась мне тетрадь из
голубоватой бумаги во всю величину листа. На заглазном листе было выведено:
"Дерзание души, или Правдивый дневник..." Дальнейшее оказалось записками
крепостного человека Ивана Вишнякова, посланного в Петербург преуспевать в
художестве, ибо с малых лет он оказывал в этой области отменное
дарование...
Срок петербургского учения положен был три года, в конце его Вишняков
должен был написать портрет самого графа за глаза, по памяти...
"Сия задача, - пишет Вишняков, - коварна и хитра; господин желает
знать, сколь благодетельный образ его отпечатан в моем сердце и какие
чувства питает в себе раб, отошедший на мнимую и недолгосрочную свободу".
Денег на дорогу и ученье "выдано Вишнякову шестьдесят пять рублев",
коих хватило лишь на два месяца в Петербурге, где и начинается этот
дневник.
Вначале Вишняков рассказывает, как поселился он на Грязной улице (ныне
Николаевской), как познакомился на мосту с одним франтиком, показывавшим
ему издали академию и затем ловко выманившим у него трешницу, - последнее,
что было в кармане... Как, дежуря у ворот академии, Вишняков увидел,
наконец, ректора, быстро вышедшего из подъезда прямо в сани; Вишняков без
шапки побежал за его санями, и уже посредине Невы ректор, отогнув воротник,
покосился на бегущего; как тут же на льду принял он прошение и рисунки; как
спустя неделю страшного ожидания Вишняков был зачислен в натуральный
класс...
С Грязной Вишняков переезжает на Васильевский, к немцу Карлу Карловичу
- подрядчику, и добрый немец учит скромного жильца писать вывески, получая
с мясной вывески послужившее моделью мясо, с зеленной - фрукты и овощи, -
словом, платой служили изображаемые предметы.
В работе этой и в посещении натурного класса проходят три года.
Дневник наполнен рассуждениями вроде: "Во сне мы видим формы и линии, а
краски только чувствуем; на картине же, наоборот, видим краски, а формы и
линии чувствуем; но между искусством и сновидениями несомненно существует
связь..."
В конце третьего года Карл Карлович, посвященный во всю жизнь
Вишнякова, настаивает, чтобы жилец его начал, наконец, графский портрет.
Вишняков с неохотой берется за работу и, начиная после долгого
перерыва вспоминать знакомый образ, чувствует себя вновь крепостным, рабом,
человеко-животным...
Сама рука выводит на полотне крупное старческое лицо, крючковатый нос,
отвислые щеки, морщины своеволия и гнева... Весь опыт художника и
хладнокровие изменяют ему, Вишняков со страхом видит, как на образующемся,
будто чудом, страшном лице все яснее выступают беспощадные выпуклые, в
кровяных жилках, живые глаза...
И Вишняков заносит в дневник:
"Это не портрет, а чудовищная карикатура. Я не могу найти в нем ни
одной благородной черты. Одно спасение - правдивый вопль души, быть может
граф поймет... Когда я уезжал, он раскрыл окно и крикнул: "Помни, на три
года даю тебе свободу; коли употребишь ее с толком - тогда посмотрю,
подумаю... а без толку - пеняй на себя..." Зачем он дал мне эту надежду...
Я скован и как в бреду..."
Отсюда привожу подлинные его записки, касающиеся неожиданной и роковой
для него встречи.
2
"Карл Карлович зашел ко мне сообщить, что на Морской требуется вывеска
в гастрономической лавке.



Содержание раздела