Толстой Алексей Николаевич - Человек В Пенсне
Толстой А.Н.
ЧЕЛОВЕК В ПЕНСНЕ
Ранней весной на дачном поселке, разбросанном по морскому берегу, две
дачи были заняты приезжими почти одновременно. К деревянному с башенкой
дому, который звался в поселке "замком", подъехала нагруженная корзинами
линейка. Приезжий, худой и невеселый господин, с русой бородкой, в плаще и
надвинутой низко широкополой шляпе, взошел на крыльцо и ждал, покуда
отворят дверь. Оглядываясь на холодное море, на низкие облака, летящие
растерзанными клочьями над серой водой, он поморщился и поправил пенсне.
Плащ его надувало ветром, и голые ветви тополя свистели жалобно, как розги.
Затем он вошел в сырую и нетопленную дачу, взглянул на несколько
пейзажиков с камнями и лодками, на прошлогодний календарь, пожелтевший на
двадцать третьем августа, и, не снимая шляпы, сел на оттоманку, с нее
сейчас же поднялась пыль. Немного погодя он сказал:
- Затопите печи!
Дворник-татарин, бухнувший в столовой на пол последнюю корзинку с
книгами, ответил: "Хорошо" - и ушел. Приезжий остался один. Подвернув под
себя ногу, закурил и принялся глядеть в пыльное окно, за которым качалось
голое дерево. Моря не было видно, но глухой шум его наполнял весь дом.
Наступали сумерки. Папироска между пальцами, лежащими на колене, погасла.
Приезжий зевнул холодным, сдержанным зевком так, что чуть-чуть стукнули
зубы.
.......................................................................
Часами тремя раньше в соседнюю одноэтажную дачку въехала молодая
женщина с няней и двумя девочками, одетыми в синие полушубки. Часа три
продолжалась суета и беготня на даче. Сейчас там был уже зажжен свет,
постланы детские постели, в столовой кипело молоко; к девочкам в
натопленную детскую явилась старая рыжая собака. Она подавала лапу и криво
улыбалась, доказывая новоприезжим бескорыстие и преданность.
Дама, закутав голову и плечи в оренбургский платок, сидела на
подветренном балконе. Перед ней за двумя столбиками, глубоко внизу, лежало
море, оно было точно в театре,- такое новое, незнакомое, выразительное;
дама была уверена, что и завтра, и еще много, много дней будет видеть это
море, и в ненастье, и в теплые дни, когда все вокруг зацветет и волны из
свинцово-синих станут лазурными.
.......................................................................
Приезжего звали Николай Иванович Стабесов; он был москвич, холостяк, с
некоторыми средствами. Читал в университете необязательный курс. Девятьсот
пятый год, недолгая ссылка, затем тревожное, бесстыдное, оголтелое
десятилетие, когда, в дурмане роскоши и греха, готовился взрыв мировой
ненависти, и, наконец, война - совсем расшатали здоровье Николая Ивановича;
он вдруг почувствовал, что бесконечно одинок, затерян, не нужен и точно
крепкий, пахнувший ворванью солдатский сапог уже занесен над его теменем.
Николай Иванович перестал спать, работать, видеться с друзьями. Доктора
послали его в Крым.
Соседка по даче, Екатерина Васильевна Болотова. приехала в Крым из-за
младшей девочки, у которой доктора нашли рахит. Госпожа Болотова докторов
не любила и боялась, но детей в Крым все-таки повезла и всю дорогу
мечтательно радовалась новой перемене жизни. Муж ее умер несколько лет
назад. От этой потери осталась большая грусть, но жизнь все-таки не
казалась ни безнадежной, ни одинокой; муж не взволновал ее любви, и она
оторвалась от него без ущерба. К тому же была молодость, дети, немного
денег, немного свободы и радостная способность мечтать о неопределенном и
прекрасном, о море