Толстой Алексей Константинович - Амена
Алексей Константинович ТОЛСТОЙ
АМЕНА
Солнце уже было на закате, когда я, со стилетом в кармане, пришел в
Колизей; но чудное освещение древнего амфитеатра не привлекало моего
внимания; жажда мщения кипела в груди моей и вытесняла все другие мысли.
Передо мной проходили одно за другим все обстоятельства, приведшие меня в
эти развалины; я вспомнил свое знакомство с Пепиной; вспомнил все ядовитые
шутки Мореля, который, как злой дух, не переставал преследовать меня во
все пребывание мое в Риме; наконец, вспомнил его последнюю обиду и
задрожал от ярости...
Вдруг послышалось знакомое пение, раздался звон колокольчика, и длинный
ряд людей с завешенными лицами вошел в ворота и потянулся вокруг арены,
останавливаясь у каждой часовни и читая вполголоса молитвы. Обошел все до
одной и преклонив колено перед крестом, на средине арены, братья
милосердия в прежнем порядке вышли из амфитеатра; лишь один остался
неподвижен, распростертый у подножия креста.
- О друзья мои, прощаете ли вы меня? - произнес он глухо и таким странным
голосом, что я невольно затрепетал.
Незнакомец поднял голову, и сквозь прорезанные дыры его покрывала
устремились на меня выразительные глаза его.
- Молодой человек, - сказал он, - я знаю, кого ты ожидаешь и с каким
намерением, и я затем здесь, чтоб остановить тебя на краю бездны и
удержать от преступления.
- Кто ты? - спросил я с изумлением, - и отчего тебе известны мои
сокровеннейшие мысли?
- Кто бы я ни был, - отвечал он торжественно, - благодари Бога, что Он
дозволил тебе встретить меня, и внемли моим словам: на этом самом месте,
где мы теперь стоим, совершилось некогда ужасное преступление, и жестоко
за него наказан преступник! Слушай, - продолжал незнакомец, облокотясь на
капитель древней колонны, которой обломки разбросаны были по арене, - я
расскажу тебе нечто, случившееся давно, очень давно:
"Во времена императора Максимиана жили в Риме два друга, Виктор и
Амвросий, и оба они были христиане. Сестра Виктора была помолвлена за
Амвросия, и день их свадьбы уже приближался; но де брачный венец
провидение назначало Леонии.
В то время кесарь стал преследовать нашу святую веру. и целыми тысячами
погибали его жертвы, иные растерзанные зверями, другие сверженные со скалы
Тарпейской. Братья, дети и друзья этих несчастных собрались в
отдаленнейшей части Рима и принесли перед крестом торжественный обет:
скорее умереть в мучениях еще ужаснейших, чем хотя единым словом отречься
от истинного Бога.
Виктор и Амвросий были между давшими сей обет. Они бросились в объятия
друг друга и подкрепили слезами умиления священную клятву. Дабы
существенным символом ознаменовать свой духовный союз, Амвросий снял с
себя тогу, надел ее на Виктора, а сам покрылся тогою своего друга.
- Можем ли мы быть счастливее? - сказал он Виктору. - Сестра твоя скоро
будет моею женою; а есть ли в языческой древности хотя один пример такой
дружбы, как наша?
- Будем благодарить всевышнего, - отвечал Виктор, - даровавшего тебе
любовь, а мне дружбу, как прекрасное предчувствие ожидающего нас в той
жизни блаженства, но не забудем, что велика власть врага человеческого и
что козни его неисчислимы. Счастье наше не от мира сего, и мы не должны
ему предаваться вполне, но бдеть и молиться, дабы враг не раскинул нам
сетей в самую минуту упоения.
Амвросий не отвечал ни слова, но внутренне упрекнул своего друга в
излишней боязливости.
В тот самый вечер Амвросий, проходя мимо храма Венеры, которого развалины
видны чрез эти во