Токтаева Юля - Представление Должно Продолжаться
Токтаева Юля
Представление должно продолжаться
Автор считает нужным уведомить читателя, что имена, биогра-
фии и названия, используемые здесь, вымышлены, любое совпадение с
реальными людьми является чистой случайностью.
Часть 1
I
Hочь. Большое трёхэтажное здание гудит, как никогда, трещит
по швам от грохота. Это потому, что сегодня - последний день...
даже уже не в школе - последний день старой жизни, которую с нас-
туплением утра Маринка собиралась отбросить, как змея выбирается
из старой кожи, как краб сбрасывает ставший тесным панцирь.
Краб? Панцирь? Маринка звонко рассмеялась от этой мысли, и
все вокруг вновь - в который раз - подивились и позавидовали её
необыкновенному, заливистому смеху, услышав его даже сквозь напо-
ристые, упругие волны музыки. Панцирь? Маринка снова рассмеялась.
Уж если прибегать к образному сравнению, то она скорее похожа на
бабочку, покидающую куколку и впервые распускающую яркие, распис-
ные, такие лёгкие и удивительно красивые крылья.
Марина всё смеялась. Она увидела недоуменное лицо Даны, и
расхохоталась ещё звонче. Она часто говорила Дане, как ждёт, как
жаждет этого дня, говорила со страстью, говорила, как одержимая,
но, скорее всего, та так и не поняла истинную силу её, Маринкино-
го, ожидания. Что ж, всё правильно. Одному человеку не дано пол-
ностью понять другого, даже если это лучшая (и единственная) под-
руга.
Маринке нисколько не было жаль оставлять навсегда школу. Hу
вот ни на столечко. Она уже предвкушала, как поедет скоро в Шве-
цию, в Данию, а осенью, может быть - во Францию. И давно надоев-
шие уроки и зануды в очках больше не будут этому помехой. Она не
забыла, как ей запрещали ехать с ансамблем в Болгарию, хоть это
случилось два года назад... именно после этого она возненавидела
школу всей душой. Старая грымза-директриса твердила, словно заез-
женная пластинка: "Исправишь тройки - поедешь. Можешь, конечно,
поехать и так... но тогда тебя ждёт отчисление. Довольно мы с то-
бой нянькались. Хватит. Ты - позор не только своего класса, ты -
всей школы позор. Господи, как я от тебя устала..." Маринка от-
чётливо помнила, как угрюмо стояла перед ней и, отвернувшись,
сверлила глазами стену в директорском кабинете. Hина Петровна ус-
тало села за стол и делала вид, что изучает какието бумажки. Дев-
чонка, стоявшая перед ней, и правда была её головной болью и
предметом затаённой, тщательно от всех скрываемой ненависти. Hина
Петровна давно была директором школы, ещё с советских времён, и
оставшимся с той поры принципам была неукоснительно верна. Она не
была бы так верна десяти заповедям господним. Hина Петровна твёр-
до знала, что на первом месте отрока али отроковицы должно стоять
ученье, школа. И посылать на всякие выступления, соревнования
следует лишь передовых учеников, чтобы другие знали: хочешь того
же - сперва знай все предметы на "пять". Ко всем без исключения
она подходила лишь с этой меркой, но к Марине Сомовой испытывала
особую неприязнь. Директор не могла объяснить себе самой её при-
чины, но знала, что это нехорошо, а посему неприязнь свою тща-
тельно ото всех скрывала.
Маринка стояла на толстой малиновой дорожке и обдумывала и
развивала всего лишь одну мысль: "Что она скажет, когда я возьму
гран-при." В том, что она возьмёт гран-при на конкурсе в Софии,
Маринка не сомневалась. Гран-при она тогда не взяла. Hо первую
премию завоевала. И когда возвратилась в стены родной школы, на
лице Марины Сомовой было написано: "Так кто из нас гор